Маг по имени Хон оказался мужчиной средних лет, довольно приветливым, но придерживающимся деловито-серьезного тона:

– Ничего не бойся, Кая. Если попадешься, я тебя вытащу. Но даже в случае, если у них там целый отряд магов и я один не справлюсь, на тебе драконовы печати – при угрозе твоей жизни они смогут разнести все здание по щепкам. Однако лучше, чтобы до этого не дошло. И ты молчи, если поймают. В любом случае молчи.

Я второй раз ехала по Тоару и второй раз ничего могла увидеть: в крытой повозке все окна были завешаны, да и любопытство к столичному пейзажу здорово перекрывалось волнением. Посольство Курайи располагалось на другом конце города и сейчас, на грани войны, точно не считалось самым безопасным местом.

Повозка остановилась за несколько домов до нужного здания, чтобы не привлекать внимания. Хон помог мне выйти, указал кивком на трехэтажное каменное строение и повторил в десятый раз:

– Главное, ничего не бойся. Я буду отслеживать твои перемещения по печатям Драконов. А, ну если вдруг решишь сбежать, то это станет одним из глупейших решений в твоей жизни.

Я перевела задумчивый взгляд на него, выигрывая еще немного времени для окончательной настройки:

– Все хотела спросить, уважаемый Хон, что из себя представляют эти печати?

Он удивленно пожал плечами:

– Знак на ауре, который может поставить или увидеть почти любой маг. В Дрокке применяется очень часто. Снять печать может только тот, кто ее поставил. Чем сильнее способность, тем ярче печать. Ну, если интересно, но над твоей головой сейчас выжжены такие печати, что со ста шагов в глаза бросаются. Потому единственное, что тебе угрожает, – если куранийцы прихватили с собой сильных магов: тебя не заметят, но печати не пропустят. Но государи такую вероятность не рассматривают: куранийцам сейчас мир надо вымаливать, а не силу демонстрировать.

Я кивнула и, ничего не ответив, осмотрелась. И почти мгновенно юркнула вперед, став тенью и растворяясь в серых камнях стен. В груди заклокотало привычной радостью. Обойдя стену, я увидела дверь – не парадную арку, скорее выход для слуг. Метнулась туда и оказалась в затемненном коридоре. Мои шаги бесшумны, а тело почти незаметно. Я спокойно перемещалась все дальше, никем не замеченная. По длинному коридору, на лестницу, в пролет. Тхэ-Ра не просто так дал мне это задание, не только для того чтобы узнать о планах моего отца, но и чтобы я смогла прочувствовать старые привычки через призму новой силы. И пути для отступления продумал, и мага снарядил. Конечно, он не представлял, что если я все-таки попадусь, то магом в моем случае вопрос не закроешь.

Но я не собиралась попадаться. В голове выстраивался план, для которого и мне нужно было больше информации. Закрыла глаза, перестала дышать. Теперь я будто кожей чувствовала, на каком расстоянии находятся люди, куда перемещаются и где безопасные пути. Внимание привлекла большая комната, откуда раздавались голоса. Я затихла ненадолго, поймала момент, когда никто не смотрел в мою сторону, и юркнула внутрь, притаившись за тяжелой занавесью. Замерла, вслушиваясь в каждое слово.

В дальнем конце комнаты в кресле сидела лучезарная Ринда, рядом с ней стоял мужчина, которого я уже видела при дворе, еще две женщины – спинами, потому я не могла их разглядеть, но точно уловила, что на изящном диванчике перед окном сидит девочка. Сидит с неестественно прямой спиной, застывшая, словно позировала художнику. Моя младшая сестра по отцу, лучезарная Танаэлла Курайи, которой не так давно исполнилось тринадцать лет. Темноволосая обладательница огромных голубых глаз, она с самого детства напоминала больше фарфоровую куколку, чем ребенка. Я знала, зачем она здесь. И хоть мы никогда не были близки, но сейчас содрогнулась от выражения ее лица – окаменевшего, недетского, не затрагиваемого никакими эмоциями.

Женщина перед ней плакала, едва сдерживаясь. Лучезарная Ринда говорила сдержанно и тихо:

– Возьми себя в руки, лучезарная Зилина. Ты не хоронишь дочь. Оставь свои слезы до тех времен, когда они действительно понадобятся.

Та только разразилась очередной волной рыданий. Мужчина выразился более мягко:

– Твоя дочь еще слишком молода. Мы предложим Дракону портреты всех принцесс, а лучезарная Танаэлла даже не будет присутствовать на приеме.

Зилина вскинула голову и выкрикнула нервно, с настоящей злостью:

– Да! Именно поэтому вы привезли портреты всех принцесс, но только мою дочь тащили в такую даль лично! Потому что все присутствующие понимают, что Дракон даже не посмотрит на эти хваленые портреты! Они берут в жены только красавиц, а мой грех только в том, что осмелилась произвести на свет…

Ринда перебила, повторив еще с большим нажимом:

– Возьми себя в руки, лучезарная Зилина! Даже если Дракона заинтересует твоя дочь, то он вряд ли будет спешить со свадьбой. Лучезарная Танаэлла просто станет невестой…

– Ну да, станет, – истерически рассмеялась бедная мать. – Если она ему понравится, то он сразу и женится. Разве вы не этого хотите? Немедленного прекращения конфликта с Дрокком! А она совсем ребенок! Посмотри на нее, милосердная Ринда, неужели твое сердце не обливается кровью? Она может не пережить обряд, но даже если каким-то чудом пройдет все ритуалы, то ей придется… Посмотри на нее, Ринда, и скажи, что ты отдала бы собственного ребенка в таком возрасте на ложе Драконов!

Ринда не злилась. Возможно, ей и самой было не легче. Но говорила она сухо и уверенно:

– Дом Курайи оскорбил честь дома Дрокка. Драконы зациклены на этом, они не простят. Так давайте соберем всю волю и сделаем так, как должны? Быть может, чрезмерная юность лучезарной Танаэллы тоже не придется по вкусу Дракону?

Зилина снова бессильно согнулась. Она шептала, но я расслышала каждое ее слово:

– Вы все лжете… Вы очень надеетесь на такой выход – он самый простой для Курайи… После того, как лучезарная Эриникая исчезла, вы постоянно думали об этом…

Ей ответил мужчина:

– У лучезарной Эриникаи была особая магия, ты знаешь. Быть может, и к лучшему, что она исчезла. Если бы ее магия взбунтовалась во время свадебной церемонии, Драконы могли бы посчитать это еще одним выпадом с нашей стороны. Смелость и красота вашей дочери может спасти всех нас.

– Да, министр, вы так говорите, потому что не своего ребенка отправляете на смерть! Она слишком мала, чтобы выполнить их жуткие ритуалы!

Ринда собиралась что-то сказать, но не успела. Раздался до невозможности спокойный голос Танаэллы:

– Не плачь, мамочка. Ты же видишь, что я не плачу. Все приносят жертвы. Лучше порадуйся вместе со мной, что я могу спасти многих.

Радостной она не выглядела. Она выглядела скорее мертвой, но произносящей слова. Возможно, дворцовый лекарь до отказа накачал ее успокоительными зельями, чтобы предотвратить истерику. Но вид этой равнодушной девочки вызывал больше ужаса, чем если бы она сейчас билась в истерическом припадке.